Неточные совпадения
Каких-то
слов особенныхНаслушался: атечество,
Москва первопрестольная,
Душа великорусская.
— И откуда к нам экой прохвост выискался! — говорили обыватели, изумленно вопрошая друг друга и не придавая
слову «прохвост» никакого
особенного значения.
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем
особенным значением, которое в Москве имеет это
слово, когда говорят: че́стный деятель, че́стный писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление, и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но и то, что они способны при случае подпустить шпильку правительству.
Всё это она говорила весело, быстро и с
особенным блеском в глазах; но Алексей Александрович теперь не приписывал этому тону ее никакого значения. Он слышал только ее
слова и придавал им только тот прямой смысл, который они имели. И он отвечал ей просто, хотя и шутливо. Во всем разговоре этом не было ничего
особенного, но никогда после без мучительной боли стыда Анна не могла вспомнить всей этой короткой сцены.
Левин говорил теперь совсем уже не с тем ремесленным отношением к делу, с которым он разговаривал в это утро. Всякое
слово в разговоре с нею получало
особенное значение. И говорить с ней было приятно, еще приятнее было слушать ее.
— Обедать? Да мне ведь ничего
особенного, только два
слова сказать, спросить, а после потолкуем.
— Два
слова вот какие, — сказал Левин, — впрочем, ничего
особенного.
Навсегда чужие! — повторила она опять с
особенным значением это страшное для нее
слово.
— Очень, очень рада, — повторила она, и в устах ее для Левина эти простые
слова почему-то получили
особенное значение. — Я вас давно знаю и люблю и по дружбе со Стивой и за вашу жену… я знала ее очень мало времени, но она оставила во мне впечатление прелестного цветка, именно цветка. И она уж скоро будет матерью!
— Вы не поверите, как мы рады вашему приезду, — сказал он, придавая
особенное значение произносимым
словам и улыбкой открывая свои крепкие белые зубы.
Он тоже помолчал несколько времени и заговорил потом уже менее пискливым, холодным голосом, подчеркивая произвольно избранные, не имеющие никакой
особенной важности
слова.
Я вывел Печорина вон из комнаты, и мы пошли на крепостной вал; долго мы ходили взад и вперед рядом, не говоря ни
слова, загнув руки на спину; его лицо ничего не выражало
особенного, и мне стало досадно: я бы на его месте умер с горя.
— Готова? Пожалуйте ее сюда! — Он пробежал ее глазами и подивился аккуратности и точности: не только было обстоятельно прописано ремесло, звание, лета и семейное состояние, но даже на полях находились
особенные отметки насчет поведения, трезвости, —
словом, любо было глядеть.
Многие из чиновников и благородного дворянства тоже невольно подумывали об этом и, зараженные мистицизмом, который, как известно, был тогда в большой моде, видели в каждой букве, из которых было составлено
слово «Наполеон», какое-то
особенное значение; многие даже открыли в нем апокалипсические цифры.
Потом Ноздрев велел еще принесть какую-то
особенную бутылку, которая, по
словам его, была и бургоньон и шампаньон вместе.
Купец, который на рысаке был помешан, улыбался на это с
особенною, как говорится, охотою и, поглаживая бороду, говорил: «Попробуем, Алексей Иванович!» Даже все сидельцы [Сиделец — приказчик, продавец в лавке.] обыкновенно в это время, снявши шапки, с удовольствием посматривали друг на друга и как будто бы хотели сказать: «Алексей Иванович хороший человек!»
Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович «хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст».
— Разве вы бьете своих детей, моя милая? — спросила бабушка, значительно поднимая брови и делая
особенное ударение на
слово бьете.
Даже жестокости
слов его не заметила (смысла укоров его и
особенного взгляда его на ее позор она, конечно, тоже не заметила, и это было видимо для него).
— Вот почему я особенно вам благодарна, Родион Романыч, что вы не погнушались моим хлебом-солью, даже и при такой обстановке, — прибавила она почти вслух, — впрочем, уверена, что только
особенная дружба ваша к моему бедному покойнику побудила вас сдержать ваше
слово.
— Так вот, Дмитрий Прокофьич, я бы очень, очень хотела узнать… как вообще… он глядит теперь на предметы, то есть, поймите меня, как бы это вам сказать, то есть лучше сказать: что он любит и что не любит? Всегда ли он такой раздражительный? Какие у него желания и, так сказать, мечты, если можно? Что именно теперь имеет на него
особенное влияние? Одним
словом, я бы желала…
— Нет, учусь… — отвечал молодой человек, отчасти удивленный и
особенным витиеватым тоном речи, и тем, что так прямо, в упор, обратились к нему. Несмотря на недавнее мгновенное желание хотя какого бы ни было сообщества с людьми, он при первом, действительно обращенном к нему,
слове вдруг ощутил свое обычное неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности.
На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны, насчет «будто бы некоторых подозрений в помешательстве», он отвечал с спокойною и откровенною усмешкой, что
слова его слишком преувеличены; что, конечно, в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, — так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно интересным отделом медицины, — но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был в бреду, и… и, конечно, приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, — «если только можно будет избегнуть новых
особенных потрясений», прибавил он значительно.
— Строгий моралист найдет мою откровенность неуместною, но, во-первых, это скрыть нельзя, а во-вторых, тебе известно, у меня всегда были
особенные принципы насчет отношений отца к сыну. Впрочем, ты, конечно, будешь вправе осудить меня. В мои лета…
Словом, эта… эта девушка, про которую ты, вероятно, уже слышал…
«Так никто не говорил со мной». Мелькнуло в памяти пестрое лицо Дуняши, ее неуловимые глаза, — но нельзя же ставить Дуняшу рядом с этой женщиной! Он чувствовал себя обязанным сказать Марине какие-то
особенные, тоже очень искренние
слова, но не находил достойных. А она, снова положив локти на стол, опираясь подбородком о тыл красивых кистей рук, говорила уже деловито, хотя и мягко...
«Нужно иметь какие-то
особенные головы и сердца, чтоб признавать необходимость приношения человека в жертву неведомому богу будущего», — думал он, чутко вслушиваясь в спокойную речь, неторопливые
слова Туробоева...
Он не думал сказать это и удивился, что
слова сказались мальчишески виновато, тогда как следовало бы вести себя развязно; ведь ничего
особенного не случилось, и не по своей воле попал он в эту комнату.
Появление Обломова в доме не возбудило никаких вопросов, никакого
особенного внимания ни в тетке, ни в бароне, ни даже в Штольце. Последний хотел познакомить своего приятеля в таком доме, где все было немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть ногу на ногу, где надо быть свежеодетым, помнить, о чем говоришь, —
словом, нельзя ни задремать, ни опуститься, и где постоянно шел живой, современный разговор.
— Вы сами видите это, — продолжал он, — что за один ласковый взгляд, без
особенного значения, за одно
слово, без обещаний награды, все бегут, суетятся, ловят ваше внимание.
— Я знаю, что вы можете мне сделать множество неприятностей, — проговорила она, как бы отмахиваясь от его
слов, — но я пришла не столько затем, чтобы уговорить вас меня не преследовать, сколько, чтоб вас самого видеть. Я даже очень желала вас встретить уже давно, сама… Но я встретила вас такого же, как и прежде, — вдруг прибавила она, как бы увлеченная
особенною и решительною мыслью и даже каким-то странным и внезапным чувством.
— Как было? — вдруг быстро начала Маслова. — Приехала в гостиницу, провели меня в номер, там он был, и очень уже пьяный. — Она с
особенным выражением ужаса, расширяя глаза, произносила
слово он. — Я хотела уехать, он не пустил.
Особенная эта служба состояла в том, что священник, став перед предполагаемым выкованным золоченым изображением (с черным лицом и черными руками) того самого Бога, которого он ел, освещенным десятком восковых свечей, начал странным и фальшивым голосом не то петь, не то говорить следующие
слова: «Иисусе сладчайший, апостолов славо, Иисусе мой, похвала мучеников, владыко всесильне, Иисусе, спаси мя, Иисусе спасе мой, Иисусе мой краснейший, к Тебе притекающего, спасе Иисусе, помилуй мя, молитвами рождшия Тя, всех, Иисусе, святых Твоих, пророк же всех, спасе мой Иисусе, и сладости райския сподоби, Иисусе человеколюбче!»
— Вполне. Я вам обещаю это, — сказал он с
особенным ударением на
слове «я», очевидно вполне уверенный, что егочестность, его
слово были самое лучшее ручательство. — Да лучше всего я сейчас напишу. Потрудитесь присесть.
Тарас говорил про себя, что когда он не выпьет, у него
слов нет, а что у него от вина находятся
слова хорошие, и он всё сказать может. И действительно, в трезвом состоянии Тарас больше молчал; когда же выпивал, что случалось с ним редко и и только в
особенных случаях, то делался особенно приятно разговорчив. Он говорил тогда и много и хорошо, с большой простотою, правдивостью и, главное, ласковостью, которая так и светилась из его добрых голубых глаз и не сходящей с губ приветливой улыбки.
Голос Марьи Степановны раздавался в моленной с теми
особенными интонациями, как читают только раскольники: она читала немного в нос, растягивая
слова и произносила «й» как «и». Оглянувшись назад, Привалов заметил в левом углу, сейчас за старухами, знакомую высокую женскую фигуру в большом платке, с сложенными по-раскольничьи на груди руками. Это была Надежда Васильевна.
В самых ласках и
словах любви у нее звучала гордая нотка; в сдержанности, с какой она позволяла ласкать себя, чувствовалось что-то совершенно
особенное, чем Зося отличалась от всех других женщин.
Лоскутов уезжал на прииски только на несколько дней. Работы зимой были приостановлены, и у него было много свободного времени. Привалов как-то незаметно привык к обществу этого совершенно
особенного человека, который во всем так резко отличался от всех других людей. Только иногда какое-нибудь неосторожное
слово нарушало это мирное настроение Привалова, и он опять начинал переживать чувство предубеждения к своему сопернику.
Эти простые
слова растрогали Привалова, и он с
особенным чувством поцеловал руку у доброй старухи.
Есть у Розанова
особенная, таинственная жизнь
слов, магия словосочетаний, притягивающая чувственность
слов.
Алеша не выказал на могилке матери никакой
особенной чувствительности; он только выслушал важный и резонный рассказ Григория о сооружении плиты, постоял понурившись и ушел, не вымолвив ни
слова.
Особенным даром
слова Хвалынский не владеет или, может быть, не имеет случая высказать свое красноречие, потому что не только спора, но вообще возраженья не терпит и всяких длинных разговоров, особенно с молодыми людьми, тщательно избегает.
Надобно отдохнуть, и нет ничего
особенного, — хорошо сочетание
слов.
— Нет, я не про то… Теперь он вам визит сделал, а потом — и не увидите, как вотрется… Эти «отчаянные» — самый этот народ… И
слова у них какие-то
особенные… К нам он, конечно, не приедет, но если бы… Ну, ни за что!
В чистый понедельник великий пост сразу вступал в свои права. На всех перекрестках раздавался звон колоколов, которые как-то особенно уныло перекликались между собой; улицы к часу ночи почти мгновенно затихали, даже разносчики появлялись редко, да и то
особенные, свойственные посту; в домах слышался запах конопляного масла.
Словом сказать, все как бы говорило: нечего заживаться в Москве! все, что она могла дать, уже взято!
В этот день я уносил из гимназии огромное и новое впечатление. Меня точно осияло. Вот они, те «простые»
слова, которые дают настоящую, неприкрашенную «правду» и все-таки сразу подымают над серенькой жизнью, открывая ее шири и дали. И в этих ширях и далях вдруг встают, и толпятся, и движутся знакомые фигуры, обыденные эпизоды, будничные сцены, озаренные
особенным светом.
Должно быть, было что-то
особенное в этой минуте, потому что она запечатлелась навеки в моей памяти и с внутренним ощущением, и с внешними подробностями. Кто-то во мне как бы смотрел со стороны на стоявшего у ворот мальчика, и если перевести
словами результаты этого осмотра, то вышло бы приблизительно так...
Мне стало страшно, и я инстинктивно посмотрел на отца… Как хромой, он не мог долго стоять и молился, сидя на стуле. Что-то
особенное отражалось в его лице. Оно было печально, сосредоточенно, умиленно. Печали было больше, чем умиления, и еще было заметно какое-то заутреннее усилие. Он как будто искал чего-то глазами в вышине, под куполом, где ютился сизый дымок ладана, еще пронизанный последними лучами уходящего дня. Губы его шептали все одно
слово...
Брови его приподнялись, морщина на лбу углубилась, но мне показалось, что
слова «подлец» и «преступник» он произносит с каким-то
особенным вкусом, как будто смакуя и гордясь этим званием…
Наконец появился пан Бродский. Он сразу произвел на всех очень хорошее впечатление. Одет он был просто, но с каким-то
особенным вкусом, дававшим впечатление порядочности. Лет ему было под тридцать. У него было открытое польское лицо, голубые, очень добрые глаза и широкая русая борода, слегка кудрявившаяся. Одним
словом, он совсем не был похож на «частного письмоводителя», и мы, дети, сначала робели, боясь приступиться к такому солидному господину, с бородой, похожей на бороду гетмана Чарнецкого.
Простые
слова теперь имели
особенный смысл, за ними пряталось большое, грустное, о чем не нужно говорить и что все знают.
У Костромы было чувство брезгливости к воришкам,
слово — «вор» он произносил особенно сильно и, когда видел, что чужие ребята обирают пьяных, — разгонял их, если же удавалось поймать мальчика — жестоко бил его. Этот большеглазый, невеселый мальчик воображал себя взрослым, он ходил
особенной походкой, вперевалку, точно крючник, старался говорить густым, грубым голосом, весь он был какой-то тугой, надуманный, старый. Вяхирь был уверен, что воровство — грех.